В России культурный продукт подвергается хотя и не цензуре, но нападкам со стороны отдельных людей
В дискуссии о взаимоотношения государства и культуры, начало которой положило выступление Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей России, особый резонанс имела просьба пресс-секретаря российского президента Дмитрия Пескова не путать госзаказ и цензуру. «Если государство дает деньги на ту или иную постановку, то оно вправе обозначить ту или иную тему», – заявил Песков.
Эти слова особенно возмутили кинорежиссера Андрея Звягинцева. В своей колонке он заявил, что представления власти об искусстве сводятся к вульгарному положению «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует», тогда как художники не хотят с властью ни ужинать, ни танцевать.
Действительно ли слова Пескова не соответствуют истине?
1. Что именно утверждает пресс-секретарь российского президента?
Если отвлечься от советских коннотаций слова «госзаказ», вызывающих понятное неприятие у многих из тех, кто застал советскую власть, Песков говорит следующее. Государство воспринимает сферу культуры как один из инструментов достижения общего блага и хотело бы его использовать. Для этого оно вправе обозначить темы, художественный разговор о которых был бы так или иначе полезен обществу. Произведения, созданные на эту тему, получают государственную поддержку.
Это нельзя прямо назвать цензурой, поскольку цензурой называется иное – система государственного надзора за содержанием произведений искусства, сообщений прессы и прочее.
2. Прав ли Песков?
Да. Государство – в лице Министерства культуры России – объявляет конкурс творческих проектов по той или иной теме, которую считает важной. Вот пример свежего конкурса, тема – популяризация творчества С.С. Прокофьева. Здесь пример на первый взгляд не столь нейтральный: заказ на создание полнометражного фильма о строительстве моста через Керченский пролив.
Тем не менее, формально этот конкурс нейтрален: в его описании не говорится, что в готовом продукте строительный процесс должен быть показан как слаженная работа мастеров своего дела, а аннексия Россией Крыма должна безоговорочно одобряться. Предполагается, что экспертная комиссия рассмотрит поступившие заявки, победитель получит финансирование, а содержание конечного продукта будет определять автор.
3. Цензура ли это?
Нет. Цензурой был бы допремьерный просмотр фильма комиссией, имеющей четкие представления о том, что разрешено, а что запрещено к показу. По итогам просмотра комиссия бы либо разрешила выпустить фильм в прокат, либо предъявила бы автору список замечаний, и лишь после устранения замечаний фильм ушел бы к зрителям. Именно такой была практика партийного контроля в СССР.
В России цензура напрямую запрещена Конституцией. В статье 29 главы 2 сказано: «Гарантируется свобода слова. Цензура запрещается». За введение цензуры предусмотрена уголовная ответственность.
4. Были ли в истории примеры успешного функционирования госзаказа в искусстве?
Да. В рамках «Нового курса» Рузвельта администрация президента США израсходовала около 27 миллионов долларов на федеральные проекты по искусству.
Управление общественных работ в рамках Федерального проекта поддержки искусств заказывало художникам оформление общественных зданий, оплачивало создание живописных полотен, фотографий, оформления спектаклей и так далее. Поддержку получили около 10 тысяч художников, в том числе Джексон Поллок, Виллем де Кунинг, Аршил Горки, Диего Ривера, Марк Ротко. В рамках программы по поддержке писателей финансирование получали в том числе Сол Беллоу и Джон Стейнбек. Частью этой программы был проект по созданию устной истории, результатом которого стало собрание более двух тысяч интервью, в которых бывшие рабы вспоминали о пережитом. Отдельные программы поддержки действовали в сфере музыки, театра и музейного дела.
В Великобритании в 1940 годы также действовал Совет по поддержке музыки и искусств – им руководил экономист Джон Мейнард Кейнс.
Подробнее об устройстве систем господдержки (и отчасти госзаказа) искусства в разных западных странах можно почитать тут.
5. Что же не так со словами Пескова?
Только одна вещь: они не соответствуют действительности ни в одной из своих частей.
У российского государства нет четко определенного и доведенного до сведения граждан понимания общественного блага. Разнообразные концепции культурной политики (здесь можно почитать одну из них) внутренне противоречивы и расплывчаты. Из этих текстов нельзя понять, реализации каких именно государственных целей может способствовать культура.
Конкурсный механизм, посредством которого распределяется госфинансирование, непрозрачен. Оценкой и отбором проектов занимаются не экспертные комиссии, состоящие из специалистов, а никому не известные чиновники.
Помимо этого, готовый культурный продукт (как созданный при поддержке государства, так и без нее) подвергается хотя и не цензуре, но нападкам со стороны групп и отдельных людей. А они в своей незаконной деятельности явно рассчитывают на поддержку органов власти разного уровня и по факту ее получают. За «бдительными гражданами», казачьими объединениями и «общественными движениями» не стоит никаких реальных общественных сил: они действуют в интересах собственного карьерного роста, пытаясь предвосхитить властные ожидания.
Противозаконная деятельность разбойников, громил, доносчиков и оскорбленных жалобщиков практически не преследуется. Ольга Федянина довольно точно характеризует эту точечную квазицензуру как «бессвязные попытки терроризировать отдельных художников на основе набора случайно проявляющихся чиновничьих (и отчасти – общественных) страхов, иногда глубоких и постоянных, но чаще сиюминутных и конъюнктурных».
Ярчайший пример такого точечного «терроризирования» – попытка Натальи Поклонской и возникшего из ниоткуда движения «Царский крест» «отцензурировать» еще не существующий фильм Алексея Учителя о романе Николая II и Матильды Кшесинской.
