Лариса Волошина – о том, как вести себя, когда рядом все готовятся к войне
После аннексии российское руководство начало активную милитаризацию Крыма. Как соблюдать психологическую гигиену в условиях, когда градус милитаризации общества постоянно растет? Как вести себя, когда рядом все готовятся к войне? И стоит ли ожидать разочарования от тех крымчан, которые поддержали аннексию полуострова в надежде получить мир и стабильность? Об этом в эфире Радио Крым.Реалии говорили с психологом Ларисой Волошиной.
Радио Крым.Реалии | Осажденная крепость. Как сохранить психическое здоровье в милитаризированном обществе (21:46) 21:46 ▶ 00:00 /21:46 ▶ Загрузить 34 kbps 36 kbps 32 kbps 128 kbps Pop-out player
В начале августа представитель управления разведки Минобороны Украины Вадим Скибицкий заявил: Крым может стать форпостом, с которого Россия нанесет ядерный удар по странам Европы. По словам Скибицкого, Черноморский флот России ежегодно отрабатывает алгоритм применения ядерного оружия, продолжается переоснащение флота подводными лодками, фрегатами, самолетами и другой техникой, способной нести ядерные боеприпасы. Эту информацию подтвердил секретарь Совета национальной безопасности и обороны Украины Александр Турчинов. Он сообщил, что Россия создает в Крыму мощную группировку войск. Местные военные на полуострове используют средства для прикрытия своих военных сил с воздуха. В первую очередь, Россия поставляет в Крым наступательные средства оружия и военной техники. В течение двух с половиной лет аннексии украинская разведка неоднократно фиксировала, что Россия завозит в регион новые типы вооружения, включая подводные лодки с новейшими крылатыми ракетами и береговые ракетные комплексы. Также усиливаются авиационные и корабельные группировки. В декабре 2014 глава российского МИДа Сергей Лавров прямо заявил журналистам: страна имеет право разместить в аннексированном Крыму ядерное оружие.
– Лариса, милитаризация Крыма Россией началась еще до аннексии – собственно, благодаря ей аннексия и состоялась. Теперь же военные учения, перемещения боевой техники, полеты боевой авиации над городами стали обыденным явлением. При этом, в противовес ситуации на Донбассе, провластная пропаганда в Крыму муссирует месседж «зато у нас не стреляют». Как влияет на психику этот диссонанс: заявления о мире и постоянное бряцанье оружием?
Волошина: Это явное противоречие, которое замечает любой человек в Крыму. Пребывание в таком диссонансе всегда травматично для психики. Это противоречие необходимо как-то уравновешивать. Неуравновешенное противоречие – мы за мир, но у нас летают боевые самолеты – это такая форма пропаганды. Ведь пропаганда – это специально структурированная подача информации, апеллирующая не к разуму, а к эмоциям, образам, созданным в человеческой психике. Пропаганда всегда структурирована как бред. И, когда вы видите человека, заряженного пропагандой, вам кажется, что он просто безумец. Нет, он нормален, но там, где существуют навязанные извне конструкты, это, правда, выглядит как сумасшествие.
– Чем чревато это противоречие – милитаризация, военная техника в идилличном на вид курортном Крыму?
Волошина: Стресс, тревожные, панические состояния как реакция на действительность. Примерно с 2005 года в России появилось огромное количество научных психологических работ, поддержанных государством программ, направленных на создание социально-психологической готовности общества служить в войсках Российской Федерации. Это нечто беспрецедентное, потому что ничего подобного в мировой науке не было. Никто не пытался научными методами воздействовать на такие огромные массы народа. Это не голливудские фильмы, направленные на формирование патриотизма. Это комплексные меры, с созданием патриотической риторики, правопреемственности воюющих дедов и сегодняшней молодежи, пропаганда привлекательности военной службы среди детей и подростков. Ведь ребенок в военной форме выглядит умилительно, он ассоциируется с жизнью, а не с убийством и смертью. Были прописаны всевозможные использования звезд в таких информационных атаках. Вспомните фильмы о дембелях, «мама, я в сапогах и в армии». Это комплексная государственная программа, которая начала реализовываться в России до войны с Грузией. Примерно в 2005-2006.
– Тогда же, кажется, была запущена акция с георгиевской лентой.
Волошина: Совершенно верно. Так что, когда мы говорим о пропаганде и нагнетании патриотической истерии, это лишь часть программы по формированию необходимого России общества – общества, готового воевать. Это задело детей, которые сейчас уже идут в армию, это задело взрослых. Ведь это не проходит бесследно для психики – создание мнимых и реальных угроз, постоянные качели между победой и поражением, страхом и восторгом. И крымчане оказались косвенно задеты этой российской государственной программой, потому что потребляли российское телевидение, потому что политическая риторика внутри Крыма была очень пророссийская. При этом крымчане были не внутри системы, а словно на ее рубежах. А нынешняя милитаризация, повальная мобилизация, когда людей насильно выдирают из семей и забрасывают на полигоны – это просто ускоренное создание необходимой мотивации послужить. Мы знаем этот феномен: молодой человек уходит в армию и возвращается другим. Вопрос не в том, лучше или хуже. У него формируются определенные психологические конструкты: способность подчиняться, подчиняться доминированию, не задавать вопросов, быть комфортным, иметь способность к солидарности, к работе в сотрудничестве, выполнению приказов. Если сказать неармейскому человеку – иди сюда, бери ружье, вот полигон – начнет выяснять: что происходит, зачем, по какому праву? Приказ для него предполагает личную оценку ситуации и согласие или несогласие. Человек, подвергшийся обработке, не задает вопросов. Он подчиняется, потому что так надо. Нынешняя милитаризация Крыма – это создание стрессовой ситуации, направленной на вырабатывание определенных адаптивных механизмов. Ситуация жесткая, тоталитарная – и единственной адаптацией к ней является согласие на все, что с тобой делают.
– При этом многие люди чувствуют себя увереннее, когда вокруг военные. Почему так?
Волошина: Человек не может постоянно жить в стрессе. Если вокруг полно военных и техники, это выглядит опасным. Это признак тревоги. Когда это продолжается очень долго, включаются адаптивные механизмы, которые являются частью формирования мотивации. Человек адаптируется и начинает объяснять себе: это на самом деле хорошо, безопасно. Потому что психика не может постоянно находиться в стрессе. Именно так формируются нужные психологические конструкты.
– Никто не пренебрегает подвигами людей, воевавших во Вторую мировую, но мотив деды воевали выглядит как постоянная отсылка в прошлое. Насколько это чревато, учитывая накал пропаганды в школах и детских садах?
Волошина: Эта отсылка к прошлому и есть пропагандистский прием, ведь пропаганда ничего не изобретает, она апеллирует к существующим образам, мифам. Нагнетание массовой истерии, тревоги, технологии промывки мозгов на научной основе – это не случайность. Это будет иметь последствия. Это разъединяет общество. Рвутся связи, люди испытывают тревогу, а реакция на тревогу – повышенная агрессия. Мы видим то, что называют синдромом выжившего – уход в пьянство, всевозможные зависимости, изоляцию. Одним из признаков общества, которое подвергается массированной пропаганде, является так называемая внутренняя эмиграция: человек старается вычеркнуть себя из общественной жизни, ему проще быть маленьким человеком, от которого ничего не зависит. Он отдает управление своей судьбой в другие руки. Он готов, чтобы им управляли, и не важно, кто: мама, президент, командир части. Личность как целостная структура, направленная не только на выживание, но и завоевание статуса, личностный рост, подвергается серьезной атаке.
– То есть формируется советский принцип – не высовываться?
Волошина: Да. Формируется советский патерналистский тип личности. Человек, который не просто не хочет отвечать за себя – не может, потому что он очень маленький, подобный ребенку.
– Вспомним недавнюю историю с якобы украинскими диверсантами, готовившими теракт в Крыму. Этот случай показывает, как разумные адекватные люди начинают верить, что действительно существовала угроза. Эффект такой же, как у теракта, – посеян страх.
Волошина: Любой стимул предполагает реакцию. Что касается этого псевдотеракта, ключевой мне видится роль в ситуации Владимира Путина. Я отделяю реальный арест украинских граждан от кампании, которая развернулась на этом фоне. Путин, этот медийный, намеренно сконструированный образ отца нации, непререкаемого авторитета, выходит и говорит: Украина как государство намерена проводить теракты на территории России, она обстреляла Крым. Это создает информационный повод, увеличивающий стресс.
– На кого больше был направлен этот месседж? Вовне, в Европу, или же он был рассчитан на внутреннее российское или даже крымское потребление?
Волошина: Когда мы имеем дело с Российской Федерацией, надо понимать: с той стороны профессионалы, которые занимаются милитаризацией и полным порабощением общества. Они много лет делают это на научной основе. И любая такая акция, особенно с участием Путина – это комплексный посыл и тем, и тем. Зрителей много. Путин вообще любит быть в центре внимания, он очень демонстративная личность. Его участие в этом акте пропаганды говорит о том, что это не было для него неожиданностью, ведь в неожиданных ситуация реакция Путина – исчезнуть, спрятаться, такое было неоднократно. Так что якобы украинские диверсанты в Крыму – спланированная многоуровневая акция.
– Можно ли защититься от такого психологического воздействия и как?
Волошина: Да, конечно. Люди должны понимать, с чем они столкнулись. Широко открытые глаза, понимание того, с чем столкнулся, гораздо лучше, чем попытки спрятаться и отрицать происходящее. Когда люди понимают, что становятся частью определенной кампании, имеющей цель повысить градус ненависти, готовность воевать, не задавая вопросов, они могут защититься. Потому что тогда люди начинают фильтровать поступающую информацию, с точки зрения конечной цели, которую преследует кампания. Нужно всегда иметь в виду мотивацию, с которой Россия аннексировала Крым. Также необходимо постоянно держаться за общечеловеческие ценности. Защищать Родину – это правильно, но правильно ли пересекать границу и нападать на чужую Родину? Действительно ли мы должны это делать? Хочу ли я лично участвовать в захватнической войне? Вот эти вопросы, оценка того, что правильно, без эмоций, на основе общечеловеческой морали, этики, спасает.
– Как уберечь от психологического давления детей?
Волошина: Это печальная история, потому что дети очень подвержены промывке мозгов, психика очень пластична. А пытаться дома донести до ребенка альтернативную информацию, правду – это ставить его и себя под угрозу. Потому что ребенок не должен хранить тайны, например, про Голодомор и быть высмеянным или наказанным учителем, потому что это травма. Оберегать ребенка можно только своей любовью. Пластичность психики предполагает, что, вырастая, человек начинает пересматривать заложенные конструкты, с точки зрения опыта.
