Анвар Деркач – о косметическом ремонте узбекского режима
Жив или мертв Ислам Каримов – уже не важно. Он создал систему, которая устраивает всех участников узбекской политики.
Гадания о факте и времени физической смерти Ислама Каримова не имеют смысла. Геморрагический инсульт – так звучит предварительный диагноз диктатора – означает потерю дееспособности. Влияние на политику главы узбекского государства в последние два-три года было ограничено его возрастом, состоянием здоровья и …главой Службы национальной безопасности Иноятовым. Именно этот выходец из советского КГБ является режиссером происходящего в Ташкенте. Главу узбекской спецслужбы молва связывает с советской резидентурой в Афганистане. В этой стране у Иноятова до сих пор есть влиятельный союзник – этнический узбек генерал Рашид Дустум, который обеспечит ему в случае необходимости убежище. Именно Иноятов смог скомпрометировать старшую дочь Каримова Гульнару в глазах отца и изолировать ее, лишив влияния на политику. А ведь многие годы именно Гульнару называли преемницей отца на посту президента. Убрав Гульнару, Иноятов активно поддерживает премьер-министра Мирзиеева, которого сегодня считают первым кандидатом в наследники Каримова. Мирзиеев – это управление экономикой, Иноятов – спецслужбами. Но если премьер-министр – фигура, подконтрольная главе СНБ, то есть еще один реальный игрок в узбекской политике, который до сих пор зависел только от Каримова. Это руководитель президентского аппарата Зелимхан Хайдаров. В Узбекистане утверждают, что по матери он – крымский татарин. Хайдаров – один из самых непубличных чиновников в Ташкенте. В прошлом году он эффектно продемонстрировал свое влияние: добился освобождения из СИЗО экс-генерала СНБ Шарифходжаева, арест которого был возможен только с санкции Иноятова. Так что у главы СНБ есть серьезный конкурент в борьбе за власть после смерти Каримова. Но Иноятов действует с одобрения своих старших «товарищей» из российской ФСБ. А вот кто готов поддержать Хайдарова, пока неясно.
По замыслу кремлевских политиков, Узбекистан должен был стать «могилой» крымскотатарского народа. Туда были депортированы большинство крымских татар. Идея «мубарекской республики» в Узбекистане – мутанта советской национальной политики так и не была реализована. Но она выявила коллаборантов, готовых помочь советской власти уничтожить свой народ. Некоторые до сих пор успешно мимикрируют в аннексированном Крыму. Большинство крымских татар вернулись на землю предков. Нет точных данных о количестве крымских татар, которые остались в центральноазиатской республике. Трудно оценить и их влияние на тамошнюю политику. Каримов выстроил систему, в которой любая национальная идентичность, кроме узбекской, стала препятствием для продвижения в социальной иерархии. Так что сегодня есть смысл говорить скорее о влиянии событий в Узбекистане на крымских татар. Прежде всего, через процессы в исламской умме.
Распространение идеи ненасильственного построения всемирного халифата среди выходцев из Крыма началось в последние годы депортации. Именно Узбекистан, несмотря на лютые репрессии СНБ, является территорией, где идеи «хизба» нашли массовую поддержку. Сторонники этой партии составляют значительную часть среди политических заключенных в Узбекистане. Крымские мусульмане традиционно поддерживают своих однопартийцев, вынужденных бежать от преследований каримовского режима. Таких случаев на материковой Украине все больше после аннексии Крыма.
Впрочем, смерть Каримова – физическая или политическая – едва ли сможет изменить к лучшему положение сторонников «Хизб ут-Тахрир». Наиболее вероятный преемник Мирзиеев даже запретил упоминание слова «Аллах» в теле- и радиоэфире. Разговоры промосковских политиков о сдерживании «исламистов» режимом Каримова – дымовая завеса, которой пытаются прикрыть попытку Кремля сохранить контроль над регионом. Каримов долгое время балансировал между Москвой и Вашингтоном и с их молчаливого согласия физически уничтожал оппозицию не только религиозную, но и светскую. Следует заметить, что он не боялся идти на конфронтацию с крупнейшими государствами, спекулируя «исламской угрозой». Хотя Каримов после Андижанского расстрела 2005 года вошел в историю как один из самых жестоких диктаторов, он не был марионеткой. Едва ли у его преемника, независимо от фамилии, хватит смелости вести себя столь же решительно и дерзко.
Можно предположить, что Каримов останется в узбекской политике. В качестве символа стабильности. Стабильности, к которой не смогли приспособиться миллионы узбеков: тех, кто тайно хоронит замученных пытками до смерти родственников, кто вынужден уезжать на заработки за границу. Такая стабильность устраивает большинство игроков в Ташкенте. Так что косметический ремонт узбекского режима, который вероятно последует за кончиной диктатора, не изменит его репрессивную сущность.
Анвар Деркач, журналист
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
