В Башкортостане Виктор Палагин боролся с проявлением любого инакомыслия, в частности, в отношении мусульман. Теперь он практикуется в Крыму
Виктор Палагин работал в органах контрразведки с 1984 года. Занимал должность замначальника управления ФСБ по Курской области, в 2005 году возглавил УФСБ по Республике Марий Эл, а в декабре 2008 года – УФСБ по Башкортостану. В апреле 2014 г. был назначен главой ФСБ по Республике Крым.
Основной деятельностью Палагина в период работы в ФСБ по Республике Башкортостан была борьба против проявления любого инакомыслия. Это, в принципе, по всей России происходило и происходит по сей день, а в частности, особо выделялась борьба против мусульман. Палагина так и характеризуют на официальных сайтах, мол, он зачистил Башкирию от экстремистов.
Работа Палагина в Башкирии ознаменовалась тем, что по всему региону усилилось преследование исламских организаций. В период его работы с 2008 по 2013 гг. было инициировано около 30 уголовных дел, которые затрагивали в общей сложности до 200 человек. Это были разные статьи: ст. 282 «Экстремизм», после, с ужесточением законодательства, статьи начали меняться на 205 «Терроризм» и 278 «Попытка насильственного захвата власти».
Аресты в Башкирии сопровождались грубыми обысками, моральным и физическим давлением, разбитием оконных стекол, выбиванием дверей, запугиванием детей и давлением на родственников. Даже вскрывали полы в квартирах. Все это фиксировалось на видеокамеру, а потом демонстрировалось на федеральных каналах – мол, задержали опаснейших террористов.
Здесь есть один важный момент, который озвучивал 25 февраля 2016 г. эксперт по Центральной Азии Виталий Пономарев в Киеве на пресс-конференции. По его словам, у силовиков есть списки предполагаемых членов «Хизб ут-Тахрир», которых они держат на профилактическом учете, периодически вызывают на допросы и инициируют уголовные дела.
Т.е. сам факт того, что силовикам известно о причастности того или иного человека к «Хизб ут-Тахрир», но нет его задержания, указывает на то, что организация используется силовиками по всей России (и в том числе – при Палагине в Башкирии) для того, чтобы расти по карьерной лестнице. Закон о борьбе с терроризмом есть, а террористов нет, поэтому их приходиться рисовать.
Также при фабрикации дел они использовали угрозы и пытки, практику так называемых «скрытых свидетелей». Ими могли быть мигранты из Средней Азии или те, кто по тем или иным причинам попадал в какую-нибудь беду, и, шантажируя, их заставляли лжесвидетельствовать в пользу обвинения. Ярким примером тут служит уголовное дело, заведенное на мою супругу, где одна из скрытых свидетельниц, на которой строилась основная линия обвинения, прямо в зале суда отказалась лжесвидетельствовать и рассказала, как силовики заставляли ее клеветать на обвиняемых.
Это происходило не только с предполагаемыми членами «Хизб ут-Тахрир», а, в принципе, со всеми, кто начинал какую-либо активную общественную деятельность, даже если она была благотворительной. Так например, Фанзиль Ахметшин организовал сбор денег и поехал в Сомали накормить голодных детей, а по возвращению в уфимском аэропорту ему подбросили наркотики. В итоге он более четырех лет находился в российских лагерях.
Также имели место случаи бесследных исчезновений мусульман, например, Азамата Хасанова, который был одним из салафитских активистов в Башкирии.
Палагина назначили практически сразу после аннексии Крыма. Это указывает на то, что его методы работы были нужны в данном регионе. Но все же, на мой взгляд, присутствует некоторая сдержанность в силу наличия крымскотатарского фактора, наличия пристального внимания международных правозащитных организации, международных СМИ и так далее. Тем не менее, мы все были свидетелями обысков, открытия административных и уголовных дел против всех оппозиционных движений.
Поступает информация о применении морального и физического насилия к задержанным в Крыму. Как только стало ясно, что у российских властей не получается прогнуть Меджлис крымскотатарского народа под себя ни экономически, ни устрашением, они приняли решение запретить его, и представительский орган целого народа, коренного народа Крыма, оказался вне закона.
Возможно, силовики и пытаются вести себя аккуратно, так как вынуждены считаться с международным аспектом, но у них это не особо получается. Видимо, это из-за того, что они работали постоянно без каких-либо ограничений, совершая все виданные и невиданные преступления, и теперь осторожничать не очень-то и выходит. И поэтому мы видим их топорную работу даже в Крыму. Мы слышали о бесследном исчезновении крымчан при сомнительных обстоятельствах. Чьих рук это дело – всем ясно и понятно. В одном из случаем, например, было опубликовано видео с камер наблюдения, где люди в форме инспекторов ГИБДД похищают крымского татарина.
Меня, да и не только меня, восхищает крымскотатарская сплоченность. Мы видим, как они реагируют на беды своих единоверцев, своих земляков, мы видели кадры сбора огромного количества людей у домов, в которые российские силовики нагрянули с обыском. Радует то, что они реагируют на происходящее как один целый организм. Они приходят коллективно молиться возле домов похищенных мусульман.
Из числа родственников арестованных сформировалось объединение «Крымская солидарность». Также, например, инициатива крымскотатарской журналистки Лили Буджуровой «Бизим балалар» (Наши дети).
Они организовывают финансовые сборы для нуждающихся семей, которые остались без кормильцев в результате арестов. Все это вызывает уважение и восхищение крымскотатарским народом, моими единоверцами в Крыму.
Поведение нынешней российской власти и ее варварской правоохранительной системы в Крыму можно уподобить слону в посудной лавке – все его движения идут во вред. Что касается крымских татар-мусульман, то давление на них извне лишь способствует объединению и упразднению имевших место ранее внутренних противоречий.
Тагир Минибаев, российский журналист, политэмигрант, бывший узник совести
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
