Они высказали самые разные взгляды на аннексию Крыма – от безоговорочной поддержки до гневного неприятия, связанного с опасениями по поводу дестабилизации региона
В марте 2014 года Россия аннексировала принадлежащий Украине Крымский полуостров. Российские власти настаивают, что подавляющее большинство крымчан высказалось за присоединение к России на референдуме, однако Украина и страны Запада не признали законность этого референдума. Радио Свободная Европа/Радио Свобода проинтервьюировало бывших глав постсоветских государств для проекта «Россия и я». Они высказали самые разные взгляды на аннексию Крыма – от безоговорочной поддержки до гневного неприятия, связанного с опасениями по поводу дестабилизации региона.
Леонид Кравчук, президент Украины (1991 – 1994)
– Когда вы подписывали исторические Беловежские соглашения со Станиславом Шушкевичем, Борисом Ельциным, вы могли предположить, что Россия аннексирует Крым и будет вести необъявленную войну на востоке Украины?
Кравчук: Конечно, нет. Расскажу такой случай: сидим после заседания Совета независимых государств, то есть СНГ. Мы с Ельциным сидим за столом, и журналист задает вопрос: «Борис Николаевич, вот сейчас ходят такие слухи, что Россия может пойти войной на Украину, даже с применением атомного оружия». Ельцин посмотрел на него, потом на меня. Встал и очень, так сказать, рельефно пальцем повертел у виска и сказал: «Вы что? Война России против Украины? Вы считаете это возможным? Мы – братья! Мы единой колыбели!». Потом обращается ко мне: «Леонид Макарович, а вы как считаете?». Я говорю – Борис Николаевич, я считаю точно, как вы, я не допускаю этого. И я действительно так считал. Но чтобы убивать, аннексировать, ставить задачу полностью уничтожить государство… Ведь официальная задача Путина какова – уничтожить украинское государство. Такого я в страшном сне предположить не мог. Я не думал вообще, что такие люди могут родиться.
Нино Бурджанадзе (и.о. президента Грузии, 2003-2004, 2007-208)
– Я хотела поговорить с вами об аннексии Крыма. Вы неоднократно говорили следующее: «Крым сейчас является частью России и больше никогда не станет частью Украины, и Украине нужно думать о том, чтобы не потерять еще больше территорий. Крымская история – это бесповоротная ситуация». Возможно, это не очень корректно, но можем ли мы провести параллели с Абхазией и Южной Осетией? Это тоже бесповоротная ситуация?
Бурджанадзе: Нет, параллели проводить нельзя и не надо, потому что это просто неправильно. В истории не бывает абсолютно идентичных примеров. Что касается Крыма, Абхазии и Южной Осетии – это абсолютно разные вещи. Потому что, во-первых, в Крыму население практически 95% – это не пророссийские, а русские. Это тоже нужно было учитывать украинскому руководству. Я уж не говорю об истории – кому что принадлежало, это для современного международного права, естественно, не является показателем, и это правильно. Давайте скажем: в Крыму был проведен референдум. И практически никто не ставит под сомнение этот референдум, потому что в нем принимало участие почти 90% населения, и мы прекрасно знаем, какой был результат. В Абхазии, в Южной Осетии была проведена этническая чистка. Референдумы и выборы там были проведены после того, как коренное население, в Абхазии примерно 350 тысяч беженцев, а в Южной Осетии примерно 150 тысяч, было выдворено из страны. Давайте вернем этих людей в Абхазию и Южную Осетию, проведем референдум, и уж потом поговорим. Если они проголосуют за независимость Абхазии и Южной Осетии, нам придется это признать.
Роберт Кочарян (президент Армении, 1998-2008)
– Крым чей, господин президент?
Кочарян: Сейчас де-факто он в России. Украина будет считать его еще долгое время частью Украины. Россия де-факто включила его в состав Российской Федерации, и, я думаю, это будет длиться очень долго. Вы знаете, мы имеем Нагорный Карабах, и опыт Карабаха подсказывает, что такие ситуации быстро не решаются. Сменятся поколения – если не найдут какую-то формулу, допустим, назвать Крым, допустим, общим домом для Украины и для России – насколько я знаю, экспертное сообщество предлагает подобные идеи. Идеи создать ситуацию некоего кондоминиума, ситуацию, при которой пребывание где-то там Крыма не имело бы столь большой важности. Создать условия, при которых и украинцы будут чувствовать себя так же комфортно в Крыму.
Владимир Воронин (президент Молдовы, 2001-2009)
– Сейчас порой сравнивают Приднестровье и Крым. Что у них общего и в чем разница?
Воронин: Ничего общего. Разве что то, что Крым был оторван от России долгие годы – даже больше, чем сейчас Приднестровье. А Приднестровье оторвано от Молдовы вот уже почти 25 лет.
– А Крым чей?
Воронин: Так, как решился вопрос. Он есть тем, которые решили вопрос. Что вы меня спрашиваете? В данном случае все же знают, каким образом Крым был передан Украине, когда, кем, в какой ситуации. Просто установили законность этого. Кто не знает и кто не помнит, сколько в крымской земле, так сказать, российской крови в разных войнах – и с турками, и до, и после турок, и с фашистами, и так далее? О чем мы говорим?
– Так можно менять границы? Я читала на сайте программу вашей партии. Четыре основные постулата – европейские свободы и стандарты, стратегическое партнерство с Россией, молдавская идентичность и территориальная целостность Молдовы.
Воронин: И где вы видите смену границ?
– В Крыму. Речь ведь идет о территориальной целостности Украины.
Воронин: Это не программа Крыма, это программа нашей партии. Мы исходим из наших вопросов. Мы на этих принципах здесь у себя стоим. Там есть правительство России, есть кому решать эти вопросы.
Аскар Акаев (президент Кыргызстана, 1990-2005)
– Изменилось ли ваше отношение к российским лидерам и России после аннексии Крыма и военного конфликта на востоке Украины?
Акаев: Если отношение и изменилось, то только в лучшую сторону. Почему – я объясню. Во-первых, я считаю, что конфликт в Юго-Восточной Украине полностью лежит на совести нынешнего руководства Украины во главе с президентом Порошенко. Они развязали эту войну против собственного народа. Что касается Крыма…
– А Крым чей?
Акаев: Крым российский, я в этом абсолютно убежден. Любой человек, сведущий в мировой истории, в истории Российского государства, вам скажет то же самое. Крым – это чисто, исключительно российский, русский проект. Это просто волюнтаристский жест Хрущева… Я думаю, не было на него второго Сталина. Если бы даже сегодня ожили сэр Уинстон Черчилль и президент Рузвельт, они бы тоже сказали, что Крым русский.
Гунтис Улманис (президент Латвии, 1993-1999)
Улманис: Путин все-таки, как бы мы его не оценивали в свете сегодняшних событий, человек сильного характера, человек, который решает и делает. Это должны понять западные и американские руководители, и, исходя из этого, должны разговаривать с Россией в том плане, чтобы не получились страшные моменты типа Крыма или еще чего похуже в дальнейшем будущем. Санкции приходят и уходят. Санкции, как и любые штрафы, не вечны. Даже самых страшных преступников со временем если не оправдывают, то выпускают на свободу. То же самое с санкциями, которые сегодня западный мир справедливо наносит России. Но западным политикам нужно думать, какой дальше будет диалог. Для меня, например, удивительно и непонятно, почему западный мир не предвидел ситуации Крыма. Для меня как президента и как политика было немножко удивительно, как же так никто в мире это не предчувствовал, не видел, даже не предугадывал? Да, была риторика, что это возможно. Но где же разведывательные и аналитические системы и концепции? Оказывается, что западный мир совершенно не чувствовал, о чем мыслит Россия.
Виктор Ющенко (президент Украины, 2005-2010)
– Вы предчувствовали оккупацию Крыма и то, что сейчас происходит на Востоке Украины?
Ющенко: Я бы сказал, 350 лет со дня образования Московии, Московского государства, у нас в Украине не было ни одного года спокойной жизни. Мы всегда жили в атмосфере российской агрессии. Она, правда, была разной. Она 172 раза касалась нашего языка, на котором нам запрещали говорить, петь песни, литургию, издавать азбуки и так далее. Или она касалась нашей книги, нашего фильма, нашей библиотеки, театра, в конце концов, нашего телевидения и так далее, или это касалось непосредственной оккупации. За последние 100 лет мы потеряли очень много территорий, особенно в зоне, приграничной с Россией. Путин, естественно, видит свою миссию в формировании одного из геополитических центров мира. Он так видит величие России. Это программа фиаско. Это план неадекватного человека. Но то, что он каждый день бряцает оружием, что каждую неделю где-то падают самолеты, куда-то не туда летят торпедные ракеты – это все показывает, что это дрянная политика. Она бесперспективна. Но правда и другое – она никому не даст спокойно жить.
Читайте и смотрите также полные версии интервью в спецпроекте «Россия и я»
