Сергей Лойко – о спрятанном мемориале и грядущем трибунале
На больших и не очень больших российских дорогах во многих местах теперь можно увидеть унифицированные коричневые (международный цвет-маркер достопримечательностей) указатели, информирующие о близости различных интересных мест. Вот, к примеру, указатель «Музей-заповедник «Горки Ленинские» на Каширском шоссе встречается аж целых два раза, чтобы не пропустили, чтобы знали, где есть эти самые Горки имени бесноватого вождя, практика и теоретика красного ада.
В противоположной стороне от Москвы, недалеко от Твери, на Федеральной трассе М-10 тоже можно, например, найти красивый коричневый указатель «Музей-усадьба Василево». И действительно, место интересное, как говорится, намоленное, со столетними дубами и липами, окаймляющими дорожку к запущенному каскаду прудов и знаменитому каменному мосту 18-го века работы архитектора Львова, который в усадьбе оной и проживал на радость всем.
А недалеко совсем, поближе к Твери есть съезд на дорогу районного масштаба, которая ведет в город Лихославль, по пути проходя через симпатичный населенный пункт Медное, вольготно раскинувшийся по обоим берегам реки Тверца. И указатель синий на съезде с главной дороги имеется – Медное. И все. А раньше был там еще один указатель «Мемориальный комплекс Медное», но уже несколько лет назад убрали его с федеральной трассы. С глаз долой. А то еще, не дай Бог, проедет главный начальник из Кремля на историческую родину в Питер, увидит такой указатель и опечалится. Зачем портить настроение хорошему человеку? Ведь приди этот начальник к власти годков так на двадцать пять пораньше, вообще бы никогда никакого указателя про мемориальный комплекс не было бы и в помине, как и самого комплекса, возможно…
Ведь есть же Катынь, и хватит на эту тему, типа. Ну не уследили, не утопили концы в песок в Катыни. Злобные фашисты раскопали захоронение более четырех тысяч человек в 1943 году, ославили на весь мир, чуть-чуть с собой вместе на скамью подсудимых в Нюрнберге не посадили. Но дали слабину тогда союзники. Замылили дело. Да и Советы врать умели не в пример Раша ТВ с их бреднями про распятых мальчиков. Мол, фашисты их и расстреляли, и сказке конец. Пули-то в затылках немецкие.
Так и просуществовал бы этот миф до забвения в путинские времена, если бы страдающий позднекоммунистическим раскаянием совестливый Горбачев и мучимый хроническим демократическим похмельем Ельцин не вскрыли архивы и не открылось бы страшное сталинское злодеяние и преступление против человечности, а именно жестокое убийство чуть менее двадцати двух тысяч польских армейских и полицейских офицеров, а также различного уровня муниципальных администраторов, которые без боя сдались в плен Красной Армии или были арестованы НКВД на оккупированной Советами части Польши в 1939-м (вторую половину в соответствии с секретными протоколами к Пакту Молотова – Риббентропа с боями оттяпала себе гитлеровская Германия).
В Катыни убили и закопали более 4421 из тех 21857 мучеников. Где же остальные? Еще более шести тысяч трехсот оказались погребенными в том самом Медном. Еще несколько тысяч были расстреляны в тюрьмах Западной Украины и Беларуси, и местоположение тех погребений до сих пор не вполне установлено.
Вот и выходит, что самое большое «кладбище» уничтоженной Сталиным польской военной элиты находится в Медном. Позднее поляки установили в тихом сосновом бору огромную мемориальную Стену плача из меди с именем каждой жертвы, выбитым на ней. А вокруг стелы создали, как на армейском плацу, каре из медных плит с именем, датой рождения и годом смерти каждого из лежащих здесь под толстым слоем белого песка. Все они – мужчины разных возрастов, но год смерти у них один – 1940-й. Расстреляли их, кого в апреле, кого в мае того года. Почти полтора месяца расстреливали. От ста до четырехсот человек в день. Пистолеты у расстрельной команды раскалялись и клинили, а они все убивали и убивали. Конвейер смерти работал без перебоев.
Все шесть тысяч триста одиннадцать пленников содержались в бывшем и нынешнем монастыре (Нилова Пустынь) на берегу живописного озера Селигер. Там и провели заключенные холодную предсмертную осень, зиму и весну. А потом их стали «отправлять домой». Партиями по 100-400 человек в день. Остальные радовались за товарищей, писали и передавали письма родным, с каждым днем все с большим энтузиазмом ждали собственного этапа на родину.
Путешествие каждой из таких партий заканчивалось в сырых подвалах тверского отдела НКВД, где каждый из путешественников получал пулю в затылок. Ночью того же дня тела на крытых брезентом грузовиках перевозились к дачному поселку сотрудников НКВД рядом с Медным, где в лесу уже были подготовлены для приема тел глубокие ямы. К утру погребение было закончено. Могильщики могли отдохнуть несколько часов перед очередной ночной сменой. И так каждый день. Без выходных.
Когда тайна открылась, поляки вместе с российскими энтузиастами-правозащитниками стали в 1991 году откапывать тела и идентифицировать их по одному. Почти на всех телах сохранилась одежда и обувь и даже личные документы и письма. Медицинские эксперты, присутствующие на раскопках, в конце концов приняли решение процесс прекратить, так как благодаря свойствам сухого песчаного могильника останки, несмотря за прошедшие годы, не разложились полностью и представляли серьезную опасность для здоровья участников раскопок.
Польская сторона приняла тогда решение раскопки прекратить, обнаруженные тела вновь закопать на этом же месте и с разрешения российских властей превратить массовое захоронение в мемориальное кладбище, что и было сделано. Кроме гигантской стены с колоколом и огромного каре из могильных плит, окаймляющего территорию на месте каждой погребальной ямы, среди мачтовых сосен были медные католические кресты высотой с эти самые сосны.
На месте этом траурном тишина всегда самая звонкая из тех, что случаются в природе, звенящая в ушах, словно закопанный в песок стон тысяч жертв сталинского геноцида.
Каждый раз по дороге домой из моего ежегодного августовского путешествия на отдых в Финляндию я останавливаюсь на часок в этих местах, слушаю тишину сосен, крестов, песка и травы, колокола и медной стены… И ни разу за двадцать с небольшим лет не встретил я там ни одного посетителя. Будто в потайную трещину во времени попадаешь. И, да, на маленькой дороге в Лихославль, на противоположной стороне у поворота к кладбищу стоит-таки невзрачный серенький указатель «Мемориальный комплекс Медное», со скромной, теряющейся на общем фоне, выцветшей стрелочкой внизу. Скромненько так. Незаметно почти. А за метров пятьсот до входа на кладбище дорогу вообще перегораживает железный шлагбаум со знаком «кирпич». Дальше пешком. Без указателя…
Если нельзя уже скрывать злодеяние, оставленное без приговора международного трибунал, без наказания, то можно замолчать его, забыть о нем, не напоминать. Словно и не было. Ведь нет указателя. Значит, и ехать некуда. Поляки (родственники и официальные лица) знают дорогу и приезжают иногда, раз в год. А россиянам зачем об этом знать? Зачем теребить их неспособное окрепнуть сознание? Вдруг оно, правда, чудесным образом пробудится, и перестанут они выбирать из года в год коммунистов, энкавэдэшников и черносотенцев… и за войну голосовать. И что тогда?
Это кошмарное преступление, массовое убийство, как и тысячи других подобных злодеяний и массовых убийств коммунистического режима, так и остались без приговора и наказания, без нашего собственного российского нюрнбергского процесса.
А ведь чуть не нарвался Советский Союз на неприятности, когда его представитель в Нюрнберге предложил включить Катынский расстрел в список злодеяний немцев. Но доказательства оказались дутыми. И о деле забыли до 1951 года, когда комиссия Конгресса США провела свое расследование и обвинила советскую сторону. В принципе, все западные союзники с самого начала знали, кто расстрелял польских офицеров, но дело так и замяли.
Потом началась холодная война и стало не до поляков. А случись настоящий международный трибунал по этому делу вовремя, глядишь, и не было бы войн в Чечне, в Карабахе, в Приднестровье, в Грузии, в Украине. Не было бы десятков убийств журналистов и политиков, взрывов домов, террористических актов, подтасовок на выборах, ссоры со всем миром, санкций, позора и мирового страха и презрения… Или все равно были бы? Все равно судьба у России такая? Свой особый русский путь?
А указатель на трассе М-10 в любом случае не мешало бы поставить. Или уже нет смысла? После всего, что пережили… и перед всем тем, что еще предстоит пережить…
Итак, с Медным и Катынью проехали. А вот с Буком в Снежном так же «повезет» ИМ? На этой неделе международные следователи установили, наконец, указатель к новому нюрнбергскому процессу. Проедем ли под КИРПИЧ?
Сергей Лойко, журналист и писатель
Мнения, высказанные в рубрике «Блоги», передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции
Оригинал публикации – на сайте Радио Свобода
